Акула - Страница 70

– К партизанской войне готовился? Откуда это. богатство, купец?

– Я раньше в охранном предприятии работал, Известная была фирма, развалилась в девяносто четвертом году. Нам на стрельбы выдавали… Вот у меня и осталось чуток.

– Ни хрена себе чуток! Сергей Сергеевич, будьте добры, пригласите соседей. Будем оформлять изъятие.

Протокол составлял Акулов. Волгин помог ему пересчитать патроны, упаковал их, снабдив бирочками с подписями понятых, а потом принялся листать многочисленные фотоальбомы, стоявшие на книжных полках.

Много снимков было посвящено супруге Сильного. Как Волгин и ожидал, она оказалась девушкой красивой, несомненно, волевой и неглупой, и выглядела порядочной, если о такой черте характера можно судить по фотографиям. Что ее связывало с перепуганным трясущимся слизняком, который сейчас смотрел в рот Акулову и поспешно кивал, соглашаясь с каждым его словом, было неясно. Как раз недавно, перед задержанием Заварова, они с Андреем говорили об этом. Впрочем, Сильный ведь не всегда выглядел так, как сейчас. Можно допустить, что жена, хоть и прожила с ним какое-то время и даже решилась завести ребенка, а следовательно, верила, что Алексей сумеет обеспечить их будущее, так и не разглядела его второе лицо. Ведь и в Школе, надо полагать, Сильного знали под другой личиной. В альбомах нашлись десятки фотографий, запечатлевших тренировки рукопашников. Алексей почти нигде не стоял в общей группе, гораздо чаще объяснял новичкам какие-то приемы, проводил демонстрационные удары по «грушам» и мешкам, сидел за столиком с разложенными бумагами, вероятно, принимая зачеты или судействуя на клубных соревнованиях.

Попались и несколько снимков довольно фривольного плана, непонятно почему хранящиеся в месте, легко доступном для жены. Сауна клуба, в которой довелось побывать и Сергею. Среди завернутых в простыни парней, явно основательно поддавших – несколько девушек, самой одетой из которых оказалась пухленькая брюнетка в крошечных плавках. Нашлась и Макарова – лежала на переднем плане, пристроив голову на коленях Алексея. Сильный гладил ее по волосам, приткнувшийся рядом Карпатов щупал обнаженную грудь, а лицо у будущего педагога было настолько довольным, что Волгин даже засомневался, она ли это – слишком велик был контраст с той маской, которую он видел на ней, когда доводилось общаться вживую. Потом вспомнил самую первую их встречу в холле клуба, свою фразу про торговлю героином и обучение детей геометрии, и понял, что не обознался.

Из альбома выпали два листка. Один, побольше размером, упал к ногам Волгина, второй спланировал под стол, за которым заканчивал писать протокол Акулов.

Волгин наклонился, поднял то, что лежало ближе. Развернул: заверенная какой-то неразборчивой печатью справка о том, что в течение десяти месяцев Сильный проходил обучение в Школе русского уличного боя, успешно сдал все нормативы и ему присвоен статус инструктора, в соответствие с которым он может тренировать группы по основной профильной дисциплине, а также проводить занятия по общефизической подготовке детей в клубе «Дом мира и благоденствия».

– Распишитесь здесь. – Акулов закончил читать написанный протокол, убедился, что замечаний у понятых не имеется, а Сильный как кивал, подобно китайскому болванчику, так и продолжает кивать, и отодвинул документ от себя на другой край стола, чтобы людям было удобнее оставить автографы.

Пока они это делали, он поднял с пола второй листок, выпорхнувший из фотоальбома.

– Мы сейчас в милицию поедем?

– Да. А ты до сих пор не понял? – Акулов удивленно посмотрел на Сильного и опять опустил голову, пытаясь разобраться в каком-то плане, вычерченном на подобранном им листе.

– Тогда я пока пойду, переоденусь.

– Успеешь.

– Я же не могу поехать в таком виде! Акулов внимательно посмотрел на Алексея. Тот сидел, словно штык проглотив, пытался выглядеть максимально честным и готовым к сотрудничеству, но дергающееся правое веко, струящийся по лбу пот и румянец, покрывавший его щеки так густо, как краска лицо вышедшей в тираж проститутки, выдавали чудовищное внутреннее напряжение. Минуту назад этого не было.

– Мы больше не нужны? – спросили понятые.

– Нет, спасибо. Можете идти. Дождавшись, пока люди покинут кухню, Акулов спросил у Сильного:

– Что случилось? Клапан сердца опять затрепыхался?

– Ничего, – ответил спортсмен севшим голосом и показалось, что он готов расплакаться от бессилия изменить обстоятельства, ставящие его в положение гораздо более худшее, нежели ответственность за вымогательство и хранение боеприпасов.

– Такое ощущение, что ты вспомнил про бомбу с часовым механизмом, которая спрятана в этом сундуке, – Акулов пнул чемоданчик мамочки Сильного.

– Что вы! – Алексей натужно улыбнулся и в следующий момент прыгнул грудью на стол, пытаясь дотянуться скованными руками до бумаги, которую держал Андрей.

Рубящий удар по шее швырнул его на пол.

– Добавить?

Сильный быстро-быстро замотал головой, давая отрицательный ответ. А потом подтянул ноги к рыхлому брюху, ударился лбом о грязный пол, еще и еще раз, и замер, всхлипывая сквозь зубы. Из уголка глаза выкатилась одинокая слеза, замерла на переносице, ожидая подкрепления, подрагивая и набирая массу, и капнула на линолеум в тот момент, когда Акулов хлопнул себя по лбу.

– Какой же я дурак! – Он развернул лист другой стороной к себе, несколько секунд лихорадочно рассматривал рисунок, а потом улыбнулся так, как, наверное, улыбались бы хищники, давшие основу его фамилии, умей они это делать. – План колхоза «Советский». Вот и нужный дом отмечен крестиком. Эх, Лех, Леха, как тебе сейчас будет плохо! Если, конечно, не захочешь поговорить откровенно. Чувствую, ты много чего нам должен поведать…