Акула - Страница 80

– Тебе просили передать привет! – весело сказал посланец, закрывая за собой дверь, и Сиволапов в ужасе напрягся, понимая, что спрятаться здесь совершенно негде, своего пистолета он достать не успеет, да и достав, не сможет грамотно им воспользоваться, трюки с опрокидыванием столов, метанием ножей и прыжками через зеркальную стену для него не годятся, и самое удобное для ужина место превратилось, таким образом, в ловушку.

– Какой привет? – спросил Тимофеич неуверенным голосом, и парень ухмыльнулся:

– С тобой хотят побазарить. Сам знаешь, на какую тему. Поехали, я провожу. Давай собирайся, я жду тебя на выходе.

Парень развернулся и вышел, как будто мнение полковника совершенно его не интересовало и он был уверен, что старший офицер милиции побежит следом, даже не поинтересовавшись, куда именно его приглашают.

Собственно, примерно так и произошло. Иван Тимофеевич, конечно, не побежал, покинул ресторан очень даже неспешно, сказав себе, что трапеза подождет, а точки над "i" действительно надо расставить.

Гонец стоял на улице перед дверьми ресторана, курил в кулак дешевую сигарету и оглядывался по сторонам с таким видом, с каким плохие актеры изображают в фильмах воров-карманников.

– Садись в свою тачку и едь за мной. Вон та зеленая «восьмера». Не тормози!

Пожелание было высказано с таким видом, будто парень намеревался еще и похлопать Сиволапова по плечу, но передумал, решив не обижать немолодого человека.

Иван Тимофеевич забрался в «ниссан». Возникло мимолетное желание развернуться, дать по газам и спрятаться от неприятностей в стенах родного РУВД. Возникло и пропало, теснимое трезвым и немного печальным расчетом: если бандюки решат его списать, то в управлении не отсидишься.

Оставалось надеяться, что ставить на нем крест остерегутся.

Через полчаса Сиволапов проклял себя за доверчивость.

Но было поздно: приехали.

28. Всем бывает плохо

Оксана Владимировна была недовольна. Как и полагается истинной леди, она сдерживала свой гнев и разговаривала с Вадимом ровным, лишь слегка звенящим голосом, не употребила ни одного бранного слова, не забыла предложить ему сесть и, когда он поднес зажигалку, поблагодарила кивком, но он-то знал, что творится у нее на душе. Точнее, конечно, не знал, а всего лишь догадывался, но и не без оснований считал, что за столько лет изучил госпожу достаточно для того, чтобы с уверенностью определять не только ее настроение но и причины, которыми вызван тот или иной перепад.

Пока дымилась сигарета, Оксана Владимировна молча смотрела на Вадима и стала говорить только тогда, когда изящным жестом бросила окурок в пепельницу и оттолкнула ее от себя на другой конец столика. Тушить использованные сигареты она не любила, чтобы не испачкать пальцы.

Вадим проделал это за нее.

Слушал рассказ и наливался злобой.

Опять то же самое!

Нет, не то же; намного хуже.

Буквально час назад, когда он тренировался в этой чертовой Школе русского уличного боя, она возвращалась из гостей и сбавила скорость машины, чтобы повернуть с проспекта во двор. Какой-то бродяга, явно вдрабадан пьяный, вывалился из кустов прямо под колеса машины. Пришлось остановиться, дожидаясь, пока он освободит дорогу, но бомжара даже не подумал убраться, наоборот, подвалил к водительской двери и нагло заявил, что хозяйка чуть его не убила, что она не смотрит, куда едет, и должна выплатить ему компенсацию У него хватило наглости прямо так и сказать: компенсировать моральный вред. У него, мол, нервные клетки погибли, восстановить которые можно лишь водкой. Оксана Владимировна, конечно, ничего ему платить не стала, аккуратно отодвинула с дороги бампером и проехала; но он успел об-лапать белоснежный «линкольн» своими черными руками и дал пинка по заднему крылу, повредив драгоценную полировку своими плебейскими подошвами.

Оказавшись во дворе дома, Оксана Владимировна, конечно, отправила местных охранников изловить и наказать негодяя, но те не проявили должной сноровки, отнеслись к поручению халатно, и в результате вонючий бомжара сумел избежать наказания.

– Вадим, ведь я же тебя просила! Поговори ты с этими людьми. Неужели они русского языка не понимают?

Волнуясь, Оксана Владимировна поднялась с дивана, прошла через комнату и встала возле окна, обхватив себя за плечи руками.

Вадим, продолжая сидеть, не мог оторвать взгляд от фигуры хозяйки.

Она, конечно, это знала, и умело пользовалась своим главным оружием.

Из окна открывался вид на пустырь. Унылое, бесполезное пространство, способное вогнать в депрессию кого угодно. На переднем плане – страшные грязные ларьки, среди которых кучкуются такие же страшные, грязные и никчемные люди. Что от них толку? Если они не сумели обеспечить себе достойную жизнь, то что они способны дать другим? Ничего, за исключением неприятностей. Ради чего они существуют? Какие мысли могут водиться в их вонючих вшивых черепушках? Все их предназначение – отравлять жизнь другим. Служить постоянным укором для тех, кто сумел добиться успеха.

Оксана Владимировна отвернулась, рывком задернула шторы.

– Ненавижу! За что я должна страдать? Чем я заслужила наказание изо дня в день смотреть на это быдло?

Волнуясь, она прошла в спальню и плотно закрыла за собой дверь.

Вадим еще немного посидел в гостиной. Ждал:может, она захочет что-то добавить?

Не захотела. Минута шла за минутой, но хозяйка как вошла в спальню, так и продолжала там оставаться, и лишь однажды тишина за дверью была нарушена легким скрипом кровати.

Вадим ушел в свою комнату, окно которой так же выходило на пустырь. Постоял, не зажигая свет. Наблюдал, прочесывая местность квадрат за квадратом. Ничто не ускользало от его взгляда.